СУЛЕЙМАНОВ Т.Ф. Иерей Чугунов Анатолий Иванович

Анатолий Иванович Чугунов (4.08.1893–10.03.1938) родился в селе Каменке Белебеевского уезда Уфимской губернии в семье священнослужителя и учителя[1]. Он закончился Уфимское духовное училище и один класс семинарии[2].

Семья отца Анатолия была большой. На момент ареста 12.12.1937 г. состав семьи был следующий:

— жена — Антонина Андреевна 44 лет,

— мать – Евдокия Кузьминична 78 лет,

— дочь — Любовь Анатольевна 18 лет,

— дочь – Ольга Анатольевна 9 лет,

— дочь – Софья Анатольевна 7 лет,

— сын –  Евгений Анатольевич 5 лет,

— дочь – Зоя Анатольевна 3 лет[3].

Упоминание об отце Анатолии Чугунове мы встречаем в «Уфимских епархиальных ведомостях» № 17 за 1914 г.: «Предложением Его Преосвященства, от 16 августа с. г. за № 2873, сын священника села Дубровки, Бирскаго уезда, Анатолий Чугунов, вышедший из 1 класса Дух. Семинарии, назначен на псаломщическое место к Вознесенской церкви села Ново-Херсонки, Уфимскаго уезда»[4]. (Орфография и пунктуация оригиналов документов сохранены.)

Согласно анкете священнослужителя, он прослужил в названной должности до 1916 г. В 1917–1918 гг. служил в д. Емашевке Уфимского уезда, в 1918–1919 гг. — в Месягутово, в 1920–1921 гг. — в д. Еланыш, в 1922 г. был священником в д. Серкази, в 1923–1925 гг. — в д. Кандаковке, в 1926–1932 гг. — в д. Ежовке, в 1932 г. — в д. Петровке Камышлинского района, в 1933 г. — в д. Иткули Караидельского района, в 1937 г. — в д. Ключи Аскинского района[5].

Анкета священника А. И. Чугунова

На момент ареста он служил священником в Успенской церкви с. Ярославки Дуванского района БАССР. Это подтверждается и удостоверением от 10.05.1937 г. за № 444, подписанным епископом Уфимским Григорием, в котором сказано, что священнику Анатолию Чугунову дается благословение совершать служение при Успенской церкви села Ярославка Дуванского района по просьбе верующих[6].

Удостоверение от епископа Уфимского Григория (Козлова)

12.12.1937 г. выписывается ордер на арест священника Анатолия Чугунова (без визы прокурора и судебного решения)[7].

Ордер НКВД БАССР на арест Чугунова А. И.

В этот же день принимается постановление об избрании меры пресечения и предъявлении обвинения, в котором указано, что священник Чугунов А. И. «будучи враждебно настроен к Сов. власти, проводит контрреволюционную деятельность»[8], поэтому решено «привлечь его в качестве обвиняемого по ст. 58-10 УК, мерой пресечения способов уклонения от следствия и суда избрать заключение под стражу в Дуванскую тюрьму, по первой категории»[9]. (На документе виза врио прокурора от 12.12.1937 г.)

Постановление об избрании меры пресечения и предъявлении обвинения священнику Чугунову А. И.

Содержание под стражей по 1 категории означало, что в соответствии с приказом НКВД СССР № 00447 от 30 июля 1937 г. арестованный подлежит высшей мере наказания — расстрелу.

Данный приказ делил попадающих под репрессии на две группы: «наиболее враждебных» («первая категория»), которых приговаривали к расстрелу, и «менее активных» («вторая категория»), которых заключали в лагеря или тюрьмы. Семьи репрессированных ставились на учет и по решению тройки могли «подлежать водворению в лагеря или  трудпоселки»[10].

Приказ № 00447 был частью нормативной базы, которая регулировала проведение репрессивной политики советского руководства в 1937–1938 гг. Он отражен в протоколе № 51 заседания Политбюро ЦК ВКП(б), где была утверждена директива «Об антисоветских элементах» (от 2 июля 1937 г.): «Всем областным, краевым и республиканским представителям НКВД взять на учет всех возвратившихся на родину кулаков и уголовников с тем, чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и были расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки»[11].

Первоначально решение Политбюро было воплощено в директиве НКВД СССР № 266 от 3 июля 1937 г.[12]: «Всех учтенных кулаков и уголовников подразделите на 2 категории: 1) Наиболее враждебных элементов, подлежащих аресту и расстрелу в порядке административного проведения их дел через Тройки. 2) Менее активных, но все же враждебных элементов, подлежащих высылке в районы по указанию НКВД СССР». После нее появился приказ НКВД СССР № 00447, в котором подробно были прописаны рекомендации по ведению следственных дел.

После ареста 12.12.1937 г. отца Анатолия Чугунова заключают в Дуванскую тюрьму, в которой он содержался до исполнения постановления тройки НКВД БАССР.

На первом допросе 18.12.1937 г. священнику были заданы следующие вопросы:

«Вопрос: Вы арестованы как активный участник контр-революционной организации церковников. Дайте показания по этому делу?

Ответ: Показаний давать не буду, потому, что я участником контрреволюционной организации церковников не был и о существовании такой контр-революционной организации мне не известно.

Вопрос: Вы лжете. Вы являетесь участником контр-революционной организации и проводили к-р. работу. Следствие требует не запираться и дать откровенныя и правдивыя показания о своей практической контр-революционной деятельности?

Ответ: Категорически отрицаю предъявляемые ко мне обвинения, что я за собой ничего не чувствую в смысле контрреволюционного против существующего строя. К сему: А. Чугунов ( подпись) .

Допросил: Нач. РО НКВД Мл. Лейтенант Гос. Безоп.»[13].

На повторном допросе 24.12.1937 г. были заданы те же вопросы и получены такие же ответы. Закончил свои ответы отец Анатолий словами: «Я никогда  не вел контрреволюционной агитации и себя виновным  не признаю»[14].

Данный протокол допроса говорит о том, что священник Анатолий Чугунов, несмотря на ухищрения сотрудника НКВД БАССР, не признал себя виновным ни в одном из инкриминированных ему преступлений.

Хотя следствие не располагало конкретными доказательствами (достоверными фактами) контрреволюционной деятельности иерея Анатолия Чугунова, его привлекли к уголовной ответственности.

Содержание собранных материалов по делу о контрреволюции состав тройки НКВД БАССР не интересовал. Достаточно было указать фамилии лиц, социальную принадлежность и инкриминируемую статью (или статьи) УК РСФСР. Обвинительное заключение писалось по шаблону, подготовленному в центральном аппарате НКВД. В нем обычно указывалось на выявленную контрреволюционную организацию и ее деятельность с целью свержения существующего политического строя и установления в стране фашистского режима; клевета на руководителей партии и правительства; распространение слухов о приближающейся войне, настрое населения против советской власти; по возможности инкриминировалась шпионская деятельность. Всё это отражено в обвинении иерея Анатолия Ивановича Чугунова.

Из фабулы обвинительного заключения по делу № 5433, по которому проходили два священника (иерей Хандюков А. Д. и иерей Чугунов А. И.): «1937 года Декабря 25 дня Я Нач. Дуванского Р/О НКВД БАССР мл.-лейтенант Госбезопасности Бреев рассмотрел дело по обвинению гр-н: <…>

Нашел

Попы – Хандюков А. Д. и Чугунов А. И. будучи враждебно настоены к Соввласти и как завербованные в контрреволюционную организацию церковников б. епископом г. Уфы Козловым Григорием проводили к/р. деятельность против Соввласти, путем а/с. агитации в частности против выборов в Верховный Совет СССР; развивали религиозную деятельность в районе, проводили злобную клевету на Соввласть, что она производит гонение на религию, закрывает церкви, репрессирует попов, высказывали сожаление об арестованных врагов народа и т.д.[15]<…>

Перед арестом Чугунов производил ежедневную службу (т.е. добросовестно исполнял свои служебные обязанности — авт.) в церкви с целью отрыва массы от работы и извлечении себе доходов, поставили себе задачей, что хотя  сейчас послужить, а то церкви могут закрыть.

Точно также производил нелегальную службу не разрешенных ему в приходах: Савельевка, Метели и др.

Допрошенные в качестве обвиняемых – Хандюков, Чугунов в к/р деятельности виновными себя не признали <…>

Полагал-бы

Дело № 5438 по обвинению гр-н Хандюкова Алексея Дмитриевича и Чугунова Анатолия Ивановича по ст. 58-10-11 УК считать законченными и таковое направить в НКВД Башкирской АССР»[16].

Обвинительное заключение по делу иерея А. И. Чугунова

Использование в обвинительном заключении сокращений «и т. д. и др.» говорит о том, что оно лишено конкретики (нет точных дат, не указаны населенные пункты, где совершались преступления, конкретные свидетели).

Решение о санкции в отношении иерея Анатолия Чугунова было принято на заседании тройки НКВД БАССР 5 января 1937 г. (протокол № 64): «Слушали:

Дело Дуванского РО НКВД БАССР № 5438

по обвинению: <…>

2/Чугунова Анатолия Ивановича, 1873 г. рождения, русского.

Повстанец. Священник.

Обвиняется в том, что он систематически среди населения распространял к.р. клевету по адресу Советской власти.

Вел к.р. агитацию направленную на срыв выборов в Верховный Совет СССР.

Содержится в Дуванской тюрьме.

Постановили:

Чугунова Анатолия Ивановича — расстрелять.

Лично принадлежащее имущество — конфисковать»[17].

Выписка из протокола заседания тройки НКВД БАССР по делу А. И. Чугунова

Мы особо обращаем внимание на то, что в выписке из протокола заседания тройки указано, что оно состоялось 5 января 1937 г. Получается, что постановление о расстреле священника Чугунова А. И. было принято задолго до его ареста 12.12.1937 г. Не исключаем, что так и было, ведь был план, который руководители партийных организаций стремились выполнить. Доказательством являются докладные с мест в центральные органы партии об увеличении лимитов на аресты. Они работали с опережением, точно зная, что их просьбы будут удовлетворены.

Согласно выписке из акта сотрудников НКВД БАССР, постановление тройки НКВД БАССР было принято 5 января 1938 г. в отношении Чугунова А. И. и приведено в исполнение 10.03.1938 г. в 20 ч. 05 мин[18].

В соответствии с действующим УК РСФСР иерею Чугунову А. И. инкриминировалась контрреволюционная деятельность в составе контрреволюционной организации: «… всякое действие, направленное к свержению, подрыву или ослаблению власти  рабоче-крестьянских Советов и избранных ими, на основании Конституции Союза ССР и конституций союзных республик, рабоче-крестьянских правительств Союза ССР, союзных и автономных республик, или к подрыву или ослаблению внешней безопасности Союза ССР и  основных хозяйственных, политических и национальных завоеваний пролетарской революции.

В силу международной солидарности интересов всех трудящихся такие же действия признаются контрреволюционными и тогда, когда они направлены на всякое другое государство трудящихся, хотя бы и не входящее в Союз ССР (6 июня 1927 г. (СУ № 49, ст. 330)»[19].

П.10 ст. 58 УК РСФСР предусматривает следующее преступление: «Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений (ст. ст. 58 2  —58 9  настоящего Кодекса), а равно распространение или изготовление или хранение литературы того же содержания, влекут за собой — лишение свободы на срок не ниже шести месяцев.

Те же действия при массовых волнениях или с использованием религиозных или национальных предрассудков масс, или в военной обстановке, или в местностях, объявленных на военном положении, влекут за собой — меры социальной защиты, указанные в ст. 58 2  настоящего Кодекса [6 июня 1927 г. (СУ № 49, ст. 330)]»[20].

П. 11 ст. 58 предусматривает участие в контрреволюционной организации: «Всякого рода организационная деятельность, направленная к подготовке или совершению предусмотренных в настоящей главе преступлений, а равно участие в организации, образованной для подготовки или совершения одного из преступлений, предусмотренных настоящей главой, влекут за собою — меры социальной защиты, указанные в соответствующих статьях настоящей главы [6 июня 1927 года (СУ № 49, ст. 330) ]»[21].

Православные священнослужители в соответствии с приказом НКВД № 00447 были причислены к классово враждебным элементам. Поэтому сотрудники ОГПУ-НКВД не искали доказательства вины. Достаточно было, что Чугунов А.И. был священником, принадлежал к социальной группе, которая не вписывалась в социально-классовую структуру нового социалистического общества.

Материалы дела иерея Анатолия Чугунова были в части обвинительной полностью сфабрикованы, при этом были игнорированы нормы Конституций СССР и РСФСР, УПК РСФСР, действовавших в то время.

В 1917 г. П. И. Стучка, который вскоре стал наркомом юстиции, писал: «Когда надо избавиться от противника революции, есть только одно средство – революционный трибунал, который руководствуется только политической совестью, а не лицемерной ссылкой на закон»[22]. Аналогичную установку давал сотрудникам ВЧК член коллегии Наркомата внутренних дел М. Я. Лацис в 1918 г[23]. Церковь уничтожали как воплощение главного идеологического греха человечества.

Необходимо сказать, что иерей Анатолий Чугунов, как и всё духовенство, со вступлением в силу первой Конституции РСФСР в 1918 г. был ограничен в своих гражданских правах: лишен избирательного права. Он относился к социальной группе лишенцев согласно ст. 65 [24] .

Положение об ограничении избирательных прав также было и в Конституции РСФСР 1925 г. В главе VI «О выборах в Советы», ст. 69, к лишенцам относятся «духовные служители религиозных культов всех вероисповеданий и толков, для которых это занятие является профессией, и монахи» [25] .

В декрете ВЦИК от 4 ноября 1926 г. «Об утверждении инструкции о выборах городских и сельских советов и о созыве съездов советов» поясняется, кто подпадает под категорию духовные лица в ст. 15 п. «м»: «служители религиозных культов всех вероисповеданий и толков, как-то: монахи, послушники, священники, дьяконы, псаломщики, муллы, муэдзины, раввины, бии, казии, канторы, шаманы, баксы, ксендзы, пасторы, начетчики и лица других наименований, исполняющие соответствующие перечисленные обязанности, независимо от того, получают ли они за исполнение этих обязанностей вознаграждение» [26] .

Человек со статусом лишенца и члены его семьи становились изгоями. Лишение избирательного права «вело к ущемлению прав человека во всех сферах <…> Среди них следует отметить: увольнение с работы; исключение из профсоюзов и кооперативов, что влекло за собой невозможность получать товары и продукты в условиях карточной системы в 1929–1935 гг.; значительное повышение налогового бремени и даже введение особых налогов, например военного, поскольку детей лишенцев не призывали в кадровую Красную Армию; исключение детей из старших классов средних школ, из техникумов и вузов и т. д.» [27] . Проводимая политика лишенства «выступала одновременно как самостоятельная и дополнительная карательная мера Советского государства в отношении религии и Православной церкви» [28] .

Всё, что связано с положением лишенца, в полной мере испытал на себе отец Анатолий Чугунов и его семья.

Извещение о смерти священника А. И. Чугунова из КГБ при Совете Министров БАССР было отправлено в отдел загса Дуванского района БАССР для регистрации только 10.07.1991 г. за № 28946 — более чем через 50 лет после расстрела[29]. В нем указано, что иерей Анатолий Чугунов был расстрелян 20.03.1938 г., что не соответствует выписке о приведении в исполнение постановления тройки НКВД БАССР.

26 апреля 1989 г. было подписано заключение о реабилитации священника А. И. Чугунова и справка о признании его репрессированным по политическим мотивам[30]. Таким образом, иерей Анатолий Чугунов был реабилитирован и признан одной из жертв политических репрессий[31]. Данная реабилитация была необходимым актом восстановления справедливости «ради права с верой в правду, из положительной ответственности и по милосердию»[32].

Он стал одной из многочисленных жертв ВЧК-ОГПУ-НКВД СССР, выполнявших политический заказ и нацеленных на физическое уничтожение тех, кто не вписывался в новую социально-классовую структуру общества, предполагавшую классовую и идеологическую однородность.

В. И. Ленин писал: «Переход от капитализма к коммунизму есть целая историческая эпоха. Пока она не закончилась, у эксплуататоров неизбежно остается надежда на реставрацию, а эта надежда превращается в попытки реставрации. И после первого серьезного поражения свергнутые эксплуататоры, которые не ожидали своего свержения, не верили в него, не допускали мысли о нем, с удесятеренной энергией, с бешеной страстью, с ненавистью, возросшей во сто крат, бросаются в бой за возвращение отнятого рая» [33] .

При этом в комментариях к УК РСФСР (особенной части) особо акцентировалось внимание на том, что «формы контрреволюционного сопротивления меняются, но острие его всегда направлено против основ советского строя. Посягательство на власть Советов представляет собой контрреволюционное посягательство» [34] .

Массовые политические репрессии были результатом установки на искоренение эксплуататорских классов. К классово враждебным относили православных священно- и церковнослужителей. Следствием этого стало значительное изменение природы человека, и, прежде всего, его социально-биологических качеств, о чем в свое время писал известный ученый П. А. Сорокин [35] .

Лауреат Нобелевской премии И. Бродский скажет о событиях октября 1917 года и политических репрессиях так: «… Все происшедшее было безпрецедентной антропологической трагедией, генетическим регрессом, конечным результатом которого стало усечение человеческого потенциала»[36].

На следствии, которое сопровождалось как психологическим давлением, так и физическими пытками, отец Анатолий Чугунов не оговорил себя и не дал ложных показаний против своих собратьев — православных священнослужителей, не усугубив их судьбу.

Иерей Анатолий Иванович Чугунов с верой и самопожертвованием прошел свой жизненный путь, сознательно избрал верность Господу иным альтернативам, которые, вне всякого сомнения, предлагались сотрудниками НКВД БАССР. Ценой своей жизни он засвидетельствовал верность Христу.

Примечания:

Т. Ф. СУЛЕЙМАНОВ, руководитель Отдела канонизации новомучеников Уфимской епархии, кандидат философских наук, доцент.